Дороти Сэйерс - Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)

Он остановился перед витриной магазина, бросил беглый взгляд на свое отражение. Большой красочный плакат в витрине привлек его внимание: «Специально для вас! Только один месяц!»

— О Боже! — пробормотал он, мгновенно спустившись с небес на землю. — Один месяц — четыре недели — тридцать один день. Времени немного, а я даже не знаю, с чего начать.

— Итак, — сказал Уимзи, — почему убивают людей?

Он сидел в офисе мисс Кэтрин Климпсон. Официально это учреждение числилось машинописным бюро, и там даже были три квалифицированные машинистки, которые время от времени что-то печатали для писателей и ученых. Очевидно, дело было большим и процветающим, так как машинистки, и не только они, часто отказывались от работы, ссылаясь на чрезмерную занятость. На других этажах здания наблюдалась совсем иная деятельность. Все служащие этого учреждения были женщины — в большинстве своем пожилые, но было и несколько молодых и привлекательных. Если заглянуть в регистрационный журнал, хранящийся в стальном сейфе, можно было узнать, что все эти женщины принадлежали к, так сказать, классу, известному под недобрым названием «избыточного» или «ненужного». Там были малообеспеченные или вовсе не обеспеченные старые девы; бездетные вдовы; женщины, оставленные странствующими мужьями и живущие на скромные алименты. Многие, До того как они получили работу у мисс Климпсон, не имели никаких занятий, кроме бриджа и пансионных сплетен. Были там вышедшие в отставку разочарованные школьные учительницы; безработные актрисы; отважные женщины, потерпевшие крах с открытием шляпных магазинов или чайных; и даже несколько блестящих юных девушек, которым наскучили коктейли и ночные клубы. Казалось, что эти женщины проводят большую часть своего времени, отвечая на объявления, в том числе и брачные. Неженатые джентльмены, желающие познакомиться с материально обеспеченными леди с целью создания семьи; энергичные шестидесятилетние джентльмены, ищущие экономок для жизни в отдаленных сельских районах; изобретательные джентльмены с финансовыми проектами и мечтами о капитале; джентльмены от литературы, нуждающиеся в женщинах-сотрудницах; джентльмены от театра, ищущие таланты для театральных постановок в провинции; щедрые джентльмены, которые предлагали научить желающих, как заработать деньги в свободное время, — все эти разношерстные джентльмены имели большую вероятность получить искомое с помощью служащих мисс Климпсон. Случалось, джентльмены уже делали стойку перед броском на вожделенную добычу, но что-то не срабатывало, и им приходилось вместо этого объясняться с магистратом по обвинениям в мошенничестве, шантаже или сутенерстве. Возможно, просто совпадения, целый ряд совпадений... А может, наоборот, срабатывало что-то; во всяком случае, в офисе мисс Климпсон существовала прямая телефонная связь со Скотленд-Ярдом, а многие из ее леди были на самом деле отнюдь не такими беззащитными, какими казались.

Если очень захотеть, можно было также выяснить, что деньги на оплату аренды и на текущие расходы конторы поступали с банковского счета лорда Питера Уимзи. Его светлость был весьма сдержан в упоминаниях об этом своем предприятии, но иногда, в беседах с главным инспектором Паркером или другими близкими друзьями, он называл служащих в конторе «своими кошечками».

— Так почему убивают людей? — спросил Питер Уимзи.

Мисс Климпсон налила чашку чая. На ее узком, прикрытом кружевами запястье было с десяток тонких браслетов, и при каждом ее движении они сдержанно, но агрессивно позвякивали.

— Я действительно не знаю, почему убивают людей, — ответила она, очевидно рассматривая эту проблему с точки зрения психологии. — Это опасно и ужасно безнравственно; удивительно, как можно набраться наглости, чтобы совершить это. И очень часто они так мало выигрывают в результате.

— Это то, что я имею в виду, — сказал Уимзи, — ради чего? Та немка, не помню, как ее звали, исключительно ради развлечения: ей нравилось смотреть, как люди умирают.

— Очень странный вкус, — сказала мисс Климпсон. — Без сахара, я полагаю? Вы знаете, дорогой лорд Питер, я много раз присутствовала у смертного одра — это было моим печальным долгом. Хотя в целом ряде случаев — как у моего дорогого отца — все было обставлено просто прекрасно и очень по-христиански, я все же не в состоянии понять, что в этом процессе может нравится. Конечно, у людей обо всем такие разные представления. О смешном, например, я лично никогда не была в восторге от Джорджа Роби, хотя Чарли Чаплин всегда заставляет меня рассмеяться. А в стоянии у смертного ложа есть такие детали... как бы ни был испорчен вкус, тут не до развлечения.

— Полностью с вами согласен, — сказал Уимзи. — И все же в какой-то мере возникает иллюзия, что ты можешь контролировать жизнь и смерть, знаете ли.

— Это посягательство на прерогативы Создателя, — сказала мисс Климпсон.

— Но довольно приятно ощущать себя божеством, так сказать. «Высоко-высоко над миром, как чайный поднос в небесах»[4].

В этом есть какая-то прелесть — это можно понять. Но с практической точки зрения эта теория, должен сказать, совершенно дьявольская — прошу прощения, мисс Климпсон, за упоминание священных особ, — для нас совершенно не годится, так как аморфна и неопределенна. И если я должен пуститься на поиски маньяка-убийцы, я, скорее, от безнадежности перережу себе горло.

— Не говорите так, — сказала мисс Климпсон, — даже в шутку. Ваша работа здесь — такая ценная и нужная, она стоит того, чтобы жить ради нее, несмотря на самые горькие личные переживания. Так грешно шутить, это может обернуться очень плохо! Я знала одного молодого человека, он говорил все, что приходило ему в голову, — очень давно, дорогой лорд Питер, когда вы были еще ребенком, но молодые люди были необузданными даже тогда, что бы сейчас ни говорили о том времени, — так вот, он очень любил охоту и однажды сказал моей бедной дорогой маме: «Миссис Климпсон, если сегодня я не принесу целую сумку дичи, я застрелюсь». И он вышел со своим ружьем и, когда перебирался через изгородь, курок за что-то зацепился и ружье выстрелило. Тогда я была юной девушкой, и это ужасно меня расстроило, потому что он был очень милым молодым человеком с бакенбардами, которые нам всем очень нравились, хотя сегодня все бы иронически улыбались, и их совершенно сожгло выстрелом, а сбоку в голове была ужасная дыра — так говорили, хотя, конечно, мне не разрешили его увидеть.

— Бедняга, — сказал его светлость. — Ну, давайте отвлечемся от мании убийства. Какие еще причины бывают у людей для убийства?

— Еще — страсть, — сказала, немного поколебавшись, мисс Климпсон, — я не хотела бы называть это любовью, если это настолько неконтролируемо.

— Это мотив, выдвинутый обвинением, — холодно сказал Уимзи. — Я не могу его принять.

— Конечно нет. А вдруг существовала другая несчастная молодая женщина, которая была влюблена в мистера Бойза и хотела ему отомстить?

— Да. Или ревнивый мужчина. Но главная трудность для нас — время. Необходим был благовидный предлог, чтобы подсыпать этому типу яд. Нельзя ведь просто поймать его на крыльце и сказать: «Ну-ка, выпей вот это!» Не так ли?

— Но мы не знаем, что он делал целых десять минут, — проницательно заметила мисс Климпсон. — Может быть, он зашел в какой-нибудь бар, чтобы выпить, и встретил там своего врага?

— Да, возможно. — Уимзи сделал пометку на листе бумаги и с сомнением покачал головой. — Но это скорее совпадение. Если, конечно, не было предварительной договоренности о встрече. Все равно над этим стоит поработать. Во всяком случае, ясно, что дом мистера Эркварта и квартира мисс Вейн не были единственными местами, где Бойз мог есть или пить между семью часами и десятью минутами одиннадцатого в тот злополучный вечер. Под заголовком «Страсть» мы имеем: во-первых, мисс Вейн (исключенная, согласно нашей гипотезе); во-вторых, ревнивых любовниц; в-третьих, таких же ревнивых соперников. Место — паб (навести справки). А сейчас мы переходим к следующему мотиву — к деньгам. Отличный мотив для убийства того, у кого они есть, но малоподходящий в нашем случае. И все же рассмотрим его подробнее. Здесь мне приходят в голову три пункта: ограбление (весьма невероятно), страховка, наследство.

— Какой у вас ясный ум, — сказала мисс Климпсон.

— Когда я умру, вы увидите на моем сердце надпись «Точность». Я не знаю, сколько денег имел при себе Бойз, но не думаю, что много, может быть, Эркварт и Воэн знают; и все же это не важно, так как мышьяк не годится, если вы хотите кого-либо ограбить. Понадобится сравнительно много времени, чтобы приступить к делу, и жертва не будет достаточно беспомощной. Если его не отравил и не ограбил водитель такси, то не остается никого, кто бы выиграл от такого глупого преступления.